Колчаковские хроники сообщали: «Освобождение Пермского уезда от большевиков совершалось в течение декабря месяца 1918 года… Большевики всюду спешно бежали, захватывая деньги и всякого рода ценности. То, что не удавалось вывезти за недостатком перевозочных средств, уничтожалось или приводилось в негодность. Из всех учреждений и предприятий спешно вывозили дела, документы. Личный состав большевистских исполкомов эвакуировался. Не желавших эвакуироваться ожидала печальная участь: их ставили к стенке и расстреливали. При бегстве большевики причиняли массовый ущерб и рядовому крестьянству: отбирали теплые вещи, продукты питания, фураж, лошадей, резали коров, овец, домашнюю птицу».
После взятия Перми белогвардейские части выдвинулись вперед на 50 верст от города и закрепились на достигнутых позициях, отражая попытки красных перейти в наступление и вернуть Пермь обратно. В результате «Пермской катастрофы» белые взяли не только Пермь, но и Глазов, и Уфу.
По приказу Ленина на Восточный фронт была отправлена комиссия ЦК РКП(б) во главе со Сталиным и Дзержинским, чтобы вскрыть причины падения Перми и жестоко покарать виновных или тех, кто будет сочтен ими. В отчете этой комиссии ЦК партии В.И. Ленину было отмечено: «Неизбежность катастрофы определилась уже к концу ноября, когда противник, охватив 3-ю армию полукольцом по линии Надеждинский – Верхотурье – Баранчинский – Кын – Иргинский – Рождественский, вплоть до левого берега Камы… повел бешеное наступление на Кушву… Морально-боевое состояние армии было плачевное. С 24-го на 25-е противник занимает Пермь без боя. …Это не было, строго говоря, отходом… это было форменное беспорядочное бегство наголову разбитой и совершенно деморализованной армии со штабом, не способным осознать происходящее, сколько-нибудь учесть заранее неизбежную катастрофу. Вопли Реввоенсовета и штаба 3-й армии о неожиданности катастрофы лишь демонстрируют… их неумение руководить действиями армии». И далее: «Все партийные и советские учреждения единогласно кон статируют сплошную контрреволюционность населения Пермской и Вятской губерний».
По результатам работы комиссии приняты меры по укреплению 3-й армии, произведены кадровые изменения в командовании. Белые войска, войдя в Пермь, были шокированы атмосферой страха и ужаса, царящей в городе. В белогвардейской газете писалось об этом: «Мертвый город… Да, были радостные крики, были встречи, приветствия и порывы. Незнакомые люди подходили и, целуя друг друга, говорили: “Христос воскресе!” Но, казалось бы, что после всего пережитого радость воскресения, радость возвращения к жизни должны быть таковы, что день и ночь улицы должны были кипеть народом, что от криков десятков тысяч людей должны содрогаться стены домов… Между тем в голосах, в бледных лицах и в усталых глазах людей чувствовалось больше страха, чем радости. Росли и множились слухи, и люди, с застывшим ужасом в глазах, не спали ночи, и чаще других слышался один и тот же страшный вопрос: “Могут ли вернуться те… проклятые?” И в первые дни, когда до города еще доносились глухие раскаты артиллерии, когда боялись, что красные могут вновь занять город, – не спали. Одетые, с узлами и котомками, с ребятишками на руках, люди прислушивались, ждали и готовились идти. Куда? Точно не знали. Вдоль пути железной дороги, туда, где нет красного ужаса.
Крестьянин и служащий, буржуа и рабочий – все были равны в одном отношении – все были рабами разнузданной своры. В застенках чрезвычайки люди истязались и расстреливались без какой бы то ни было тени суда, зачастую просто для развлечения. В ногах у опричников ползали, моля о пощаде, наши жены, дети и матери. Мы боялись говорить друг с другом, боялись говорить с отцами и братьями! Среди нас есть люди, на глазах у которых вырезались их семьи, на глазах у которых насиловали их жен и детей! Мы знаем, как вырезали груди у женщин, снимали ремнями кожу, насиловали пяти- и трехлетних детей. Кровавый бог коммунистов требовал жертв, но не довольствовался одним физическим насилием, пытками и убийством. Каждый знал, что с ним вместе погибнет и его семья, от каждого требовалось отречение от собственной веры, копались грязными лапами в самом сокровенном. Незаметно, но неуклонно гасилось в людях все человеческое, гасился великий пламень жизни и веры в нее. И когда пришло освобождение, когда пришли сыны свободной Сибири, они увидели умирающий город, нашли полупомешанных людей с какой-то странной печалью приниженности и отчаяния…».
Пермское духовенство тоже встретило белых как освободителей. Постановлением Высшего Временного церковного управления от 5 января 1919 года временное управление пермской епархией было поручено епископу Чебоксарскому Борису (Шипулину), викарию Казанской епархии. 14 февраля он прибыл в Пермь.
Сразу же после приезда на площади кафедрального собора владыка провел архиерейское служение в честь наступления колчаковской власти и был совершен «благодарственный Господу Богу молебен по случаю победоносного шествия… молодой армии и окончательного освобождения Пермского края от большевиков».
В газете «Освобождение России» было опубликовано «Воззвание преосвященнейшаго епископа Бориса, управляющаго Пермской епархией, к православным жителям города Перми»:
«…Полгода прошло с того времени, – обращался архипастырь, – как вы, милостью Господа и доблестью храбрых Сибирских воинов, освободились от власти гнусных насильников. Они с ненасытной жадностью упивались вашими слезами и кровью, а ваши муки и стоны доставляли им лишь одно наслаждение. Леденеет кровь в жилах, ужас охватывает душу, когда даже отчасти представишь себе, что пережили вы за время большевистскаго террора. Где ваши архипастыри? Где лучшие представители из пастырей? Одних разстреливали, сдирая кожу, надрубая руки, других живыми закапывали в землю или топили в Каме, примораживая ко льду. Самое пылкое воображение не в силах представить себе, до каких утонченных пыток доходили здесь ваши бывшие властители. Наряду с этим и многих из вас – и только за то, что вы не отрекались от любви к своей вере и родине, – изнуряли непосильными работами, морили голодом, неделями и даже месяцами томили по сырым и холодным тюрьмам.
…Времена самых ярых гонителей древних римских царей бледнеют в сравнении с тем временем, какое пришлось пережить вам, верующие люди, в 1918 году…»
В феврале 1919 года Пермь посетил Верховный Правитель России адмирал Колчак. Он был торжественно встречен жителями Перми. В зале Благородного собрания устроили прием, на котором присутствовали должностные лица правительственных и общественных учреждений, в том числе вся профессура Пермского университета и всех учебных заведений города. Верховный правитель посетил земскую управу, университет и два средних учебных заведения.